Рассматриваются пути и способы проникновения импортных шелковых, хлопчатобумажных и шерстяных тканей на территорию проживания манси в XVI–XVIII вв. Манси, жертвенная и обрядовая одежда, импортные хлопчатобумажные, шелковые и шерстяные ткани, Тобольск, Березово, Ирбит. В культуре манси ткани являются традиционным материалом, о чем свидетельствуют исследования традиций ткачества и традиционной одежды манси. Однако наряду с тканями, производимыми в домашних условиях на горизонтальных ткацких станках,— крапивным, конопляным и льняным полотном, сукманиной (полушерстяная ткань) в быту и культовой практике применялись импортные шерстяные, хлопчатобумажные и шелковые ткани. Изготовление этих тканей не известно манси. Более того, эти ткани долгое время импортировались на территорию России из стран Европы и Азии. Каким образом импортные ткани вошли в культуру манси? Этот вопрос напрямую связан с развитием торговли на территории Приуралья и Сибири и с особенностями культурогенеза манси. Отечественными историками подробно описаны пути, которыми попадали в Приуралье и Сибирь различного рода «торговые и промышленные люди» [Бахрушин, 2007, с. 196, 215; Вилков, 1990, с. 36–112; Очерки…, 2000, с. 75, 77–78; Шашков, 2002, с. 112, 114 и др.]. Известно, что в Приуралье выходили торговые пути с Камы и Печоры. Путь по Каме, имеющей в числе своих притоков приуральские реки Вишеру, Чусовую и Колву, являлся одним из наиболее древних [Бахрушин, 2007, с. 196]. Через Каму проходила и так называемая бухарская дорога, по которой бухарские купцы вели свои караваны в Булгарию и Казань [Там же, с. 196, 215]. Печорским «чрезкаменным» путем, или, как его называет С.В. Бахрушин, древним новгородским путем в «Югру», выходившим в одном из своих вариантов на Ляпин и Сосьву («зырянская дорога»), с XI в. активно пользовались новгородские промышленники [Там же, с. 171–172]. По мнению ряда исследователей, в этот период основную часть населения, проживающего в бассейне Северной Сосьвы и Ляпина, составляли ханты, а переселение манси и формирование их северной группы происходило позднее — в течение XVIII–XIX вв. [Миненко, 1975, с. 145– 146; Соколова, 1990, с. 69]. Е.В. Перевалова считает, что расселение здесь манси происходило в более ранний период и завершился этот процесс в XVII в. [2004, с. 150]. Анализ численного и фамильного состава этого района в XVIII–XIX вв. показывает, что миграция мансийского населения шла с запада и юга — с Пелыма, Лозьвы, Вишеры, Конды [Миненко, 1975, с. 145–146; Соколова, 1990, с. 70]. Эти реки вместе с Чусовой, Сосьвой, Лялей, Тавдой, Тагилом, Турой, по берегам которых еще в XVI–XVII вв. также проживали манси, образуют гидрологическую сеть, удобную для перехода через Урал, и использовались русскими военными отрядами, промышленниками и торговцами; в конце XVI в. на этих путях были построены русские городки [Бахрушин, 2007, с. 196–198, 208]. Таким образом, еще до переселения на Сосьву и Ляпин манси Приуралья были вовлечены в торгово-обменные отношения. Направление этих связей можно условно обозначить как юго-западное (по Каме и ее притокам) и северо-западное (по Печоре и ее притокам). Кроме того, в Западную Сибирь через казахские степи выходила другая — южная торговая дорога, через которую сюда попадали среднеазиатские и китайские шелковые и хлопчатобумажные ткани, привозившиеся бухарскими купцами [Вилков, 1967, с. 170]. XVII век можно считать переломным в отношении широкого внедрения привозных тканей в культуру коренного населения Северо-Западной Сибири, что было обусловлено рядом исторических факторов, характеризующих историю Сибири этого периода в целом, в том числе — ростом земледельческого населения, развитием торговли и ремесла. Наиболее важный и развивавшийся товарооборот осуществлялся через русские города — Тобольск, Мангазею, Березов, Чердынь, Верхотурье. Последние два — Чердынь и Верхотурье находились в пределах проживания западной и южной групп манси. По мнению В.А. Оборина, Чердынь в XVI — начале XVII в. являлась основным центром торговли с Сибирью в Приуралье [1990, с. 62]. В конце XVI в. в связи со строительством Бабиновской дороги и Верхотурья значение Чердыни падает. Позднее часть торговых людей из Чердыни переселилась в Верхотурье [Там же, с. 63]. В отличие от Чердыни, Верхотурья и Березова, в которых большей частью велась транзитная и внутренняя торговля, рынок Тобольска в XVII в. имел всероссийское значение. В этот период через Тобольск осуществлялась торговля России с Джунгарией, Средней Азией и Китаем, через тобольский рынок «шел в Сибирь почти весь зауральский ввоз и значительная часть сибирского вывоза на “Русь”» [Вилков, 1967, с. 8]. Из Тобольска товары расходились по всей Сибири. Разделяя товары, продававшиеся в Тобольске в 30–90-е гг. XVII в., на три большие группы: «русские» (т.е. ввозимые из европейской части России, в том числе западно-европейские и восточные), восточные и местного производства, О.Н. Вилков включает в их число и ткани, которые занимали одно из ведущих мест на тобольском рынке [1967]. В числе «русских» товаров значатся ткани западно-европейского, восточного и российского производства. Шерстяные ткани были представлены в основном западно-европейскими сукнами и сермяжным и слободским сукном отечественного производства [Вилков, 1967, с. 85]. Шелковые ткани входили в состав западно-европейских и восточных товаров, привозимых из Европейской России, хлопчатобумажные ткани также числились среди восточных товаров из Европейской России [Там же, с. 113, 116–117]. Среди восточных первое место по количеству занимали хлопчатобумажные ткани (китайские — китайка, бязь, ряднина, полукушачье, зендени черные, дабы пестрые), ввоз которых во второй половине XVII в. увеличился за счет поступлений из Китая, на втором месте были шелковые ткани (китайские камки, атласы, лянзы, зендени-пурбени) [Там же, с. 192–193]. Кроме того, и русский, и восточный импорт включал шерстяную и шелковую (кафтаны, сарафаны, пояски и пр.), хлопчатобумажную (полукафтаны, киндяки, сарафаны, азямы зенденные, ферези и др.) одежду [Там же, с. 97, 104, 112–113, 175, 180]. В целом анализ приведенных О.Н. Вилковым материалов по ввозившимся в течение 30– 90-х гг. XVII в. на тобольский рынок товарам показывает, что и среди «русских», и среди восточных товаров ткани занимали главенствующее положение. Динамика поступления импортируемых тканей показывает, что до середины XVII в. на тобольском рынке преобладали ткани, привозимые из-за Урала, в том числе западно-европейский и восточный шелк, восточные хлопчатобумажные ткани. Во второй половине XVII в. первенство по количеству ввозимых тканей на тобольском рынке перешло к «восточному» ввозу в основном за счет китайских тканей. В целом шелковые ткани, поступавшие на тобольский рынок, имели китайское, среднеазиатское и западноевропейское происхождение, хлопчатобумажные ткани импортировались из Средней Азии и Китая, а шерстяные привозились из Западной Европы и Европейской России. Определяя значение отдельных товаров, привозившихся с Востока в Сибирь, О.Н. Вилков подчеркивает особую роль тканей, «ибо Сибирь не знала бухарских караванов без восточных тканей», среди которых преобладали хлопчатобумажные [1990, с. 188–189]. Из Тобольска ткани не только расходились по ближней округе — среди русских, татар, южных хантов, южных и восточных манси, но и в составе других товаров торгово-промысловых экспедиций отправлялись на север. В XVIII в. несколько изменилась география торговых центров. Так, Тобольск утратил свое значение крупнейшего торгового центра в результате расширения Ирбитской ярмарки. В 30-е гг. XVIII в. на Ирбитской ярмарке можно было приобрести западно-европейские, российские, китайские, среднеазиатские, сибирские, персидские и турецкие товары [История…, 1968, с. 257– 258]. Выгодное расположение Ирбитской слободы на путях из Европейской России в Сибирь способствовало быстрому усилению торговли на Ирбитской ярмарке, и в 1721 г. в орбиту ее торговых связей входило 24 города европейской и азиатской России, она была связана с карьевской ярмаркой и многочисленными городскими и сельскими рынками страны [Вилков, 1990, с. 103, 105]. В это же время на севере Западной Сибири в пределах расселения манси одним из значительных торговых центров был Березов. Этот город был построен рядом с северо-западной дорогой через Урал — «чрезкаменным» путем, который на протяжении всего XVII в. оставался «большой сибирской дорогой», по которой торговые и промышленные люди направлялись в Мангазею, Березов, Сургут, Нарым, Кетск, Томск и далее на восток [Вилков, 1990, с. 38]. По данным Н.А. Миненко, в начале XVIII в. Березов имел торговые связи с Юрьевым, Нижним Новгородом, Новгородом, Устюгом Великим, Устюжной Железопольской, Лальском, Яренском, Вяткой, Тобольском, Туринском, Тюменью, Верхотурьем, Ирбитом, Томском, Усть-Суерской, Куяровской, Усть-Ницынской слободами, Иркутском, Нерчинском [Миненко, 1975, с. 61]. В начале XVIII в. жители Березова, среди которых в это время не было местного купечества, а в его роли выступали служилые и посадские люди, нередко посредничали в торговле между коренным населением и приезжими торговцами. В результате к торгово-обменным отношениям подключалось и население отдаленной от Березова местности. Кроме того, в торговый оборот вовлекалось население, проживающее на пути в Березов [Там же, с. 61, 64, 68]. В конце XVIII в. в Березовском уезде были учреждены ярмарочные дни в летнее и зимнее время. Среди товаров, привозившихся в Березов, различного вида ткани, в том числе китайка, занимали важное место [Там же, с. 66–67]. В целом анализ существовавших в XVI–XVIII вв. торговых путей, рыночных центров и продававшихся здесь тканей позволяет нам определить три основных направления поступления тканей на территорию проживания северных манси: 1) юго-западное (в числе так называемых «русских» товаров); 2) южное (в числе среднеазиатских и китайских товаров); 3) северозападное (в числе «русских» товаров). Юго- и северо-западное направления обеспечивали доставку шелковых тканей западно-европейского, среднеазиатского, китайского, а затем и российского производства, а также хлопчатобумажных тканей китайского и среднеазиатского производства, шерстяных западно-европейских и российских тканей. С юга привозились шелковые и хлопчатобумажные ткани китайской и среднеазиатской выработки. Рис. 1. Халат духа-покровителя, вид спереди. Северные манси, конец XVIII — начало XIX в. О поступлении импортных тканей на территорию проживания манси в XVI–XVIII вв. Таким образом, эти ткани достаточно рано вошли в культуру манси, и, по-видимому, изначально им отводилась особая — социально-маркирующая роль, значимость которой мы можем проследить и сегодня на примере одежды духов-покровителей. Халаты, обнаруженные в прикладах духам-покровителям в конце XX — начале XXI в., сшиты из различных по структуре и качеству шелковых (шелк, атлас, парча и пр.), хлопчатобумажных (ситец, сатин, байка) и шерстяных (сукно, трикотаж и пр.) тканей. Несмотря на свое иноэтничное происхождение, эти ткани органично вписались в культуру манси и широко применяются для изготовления традиционной одежды. Одежда изготовлена из шелковых, шерстяных и хлопчатобумажных тканей. Особый интерес представляет халат из д. Посолдино, сделанный из двух различных по расцветке, но сходных по фактуре шелковых тканей (каннеле) в крупный рубчик с вытканным узором. Ткань, по-видимому, ранее применялась для других целей. Спинка, полочки и рукава халата выкроены из полотнищ, сшитых до этого из отдельных кусков, конфигурация которых никак не связана с особенностями покроя халата. Зеленовато-желтые полотнища спинки и полочек выцвели и значительно потерты, в отличие от голубовато-серебристой ткани на рукавах. Различается и рисунок на тканях. Так, на зеленовато-желтом фоне ткани, составляющей спинку и полочки халата, изображены розово-золотистые букеты, перевязанные и соединенные между собой жгутом. Этот узор был характерен для российских шелковых тканей, выполненных в стиле рокайль, во второй половине XVIII — начале XIX в. [Арсеньева, 1997, с. 29, 31]. Ткань, из которой сшиты рукава, имеет вытканные виноградные кисти и букеты из крупных бордово-розовых и мелких золотисто-розовых цветов с зеленовато-коричневыми листьями на голубовато-серебристом фоне (рис. 3). По композиции, сюжету и цветовому решению она ближе к стилю ампир и может быть отнесена к первой половине XIX в. К этому же периоду по стилевому оформлению близка четырехцветная розово-красно-черно-серая набивка на ситцевой подкладке халата с продольными полосами, заполненными ромбической сеткой и букетами цветов с «огурцом» в центре [там же, с. 44]. Шелковые ткани в крупный рубчик — каннеле с вытканным цветочным рисунком вырабатывались в XVIII — первой трети XIX в. на российских мануфактурных предприятиях и применялись для шитья одежды разными слоями населения. Особенно популярны они были в среде купечества, из них шили косоклинные и длинные сарафаны, душегреи, также их употребляли для облачений священников и церковной утвари [Там же, с. 32–33]. Каким образом попала к северным манси эта ткань, установить сложно. Очевидно, что до того, как из нее сшили халат, она уже была использована. Совпадение периода выработки каннеле и ситца, из которого сшита подкладка, с учетом предварительного использования первой позволяют датировать изготовление халата концом XVIII — началом XIX в. Приоритетное использование шелка для изготовления жертвенной и обрядовой одежды у манси отражено в названии халата духа-покровителя — ярмак-сахи (ярмак ‘шелковый’), при том что так именуют и халаты из шерстяных и хлопчатобумажных тканей: сукна, ситца, сатина и др. [Гемуев, 1990, с. 80, 92–93]. Показательно и то, что из двух обозначений шелка, существующих в языке манси,— ярмак и япак в наименовании халата фигурирует слово, близкое к хантыйскому ермак и коми ермöг. Происхождение хантыйского ермак связывается с зырянами [Прыткова, 1953, с. 230]. Возможно, и мансийский термин ярмак имеет отношение к коми, хотя нельзя исключать и его заимствования у хантов или наоборот. На основе имеющихся данных можно лишь обозначить районы распространения близких терминов. С одной стороны это территория проживания коми, хантов и манси, с другой — манси и татар. Вырисовывается два направления поступления шелка к манси — южное и северо-западное. Фрагменты ткани, из которой сшиты рукава халата духа-покровителя О поступлении импортных тканей на территорию проживания манси в XVI–XVIII вв. Зафиксированное в этнографической литературе название халата духа-покровителя ярмаксахи отражает северо-западные связи и бытует среди северных манси. Поступление шелка к этой группе манси могло осуществляться непосредственно в районе их современного проживания, включающем территорию в бассейне рек Северная Сосьва и Ляпин. Сюда, на Северную Сосьву, через Ляпин (Сыгву) и Киртас выходила одна из старых дорог через Урал — «зырянская». Очевидно, что местное население было включено в оживленную торгово-обменную деятельность. Особой популярностью у торговых людей «зырянская» дорога пользовалась в XVI– XVII вв. [Бахрушин, 2007, с. 171]. Фрагмент ткани, из которой сшита подкладка халата духа-покровителя Таким образом, можно говорить о том, что шелковые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани были известные манси уже в XVI–XVII вв. Постоянное поступление этих тканей в мансийскую культуру обеспечивалось за счет регулярных контактов с торговцами непосредственно на территории их проживания — на путях через Урал, позднее — в построенных здесь острогах и городках и, наконец, в мансийских селениях.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК Алквист А. Среди хантов и манси. Путевые записки и этнографические заметки / Пер. с нем. и публ. Н.В. Лукиной. Томск: Изд-во ТГУ, 1999. 179 с. Арсеньева Е.В. Старинные узорные ткани России XVI — начала XX века: (Из фондов Государственного исторического музея). М.: ГИМ, 1997. 160 с. Бахрушин С.В. Остяцкие и вогульские княжества в XVI–XVII вв.; Очерки по истории колонизации Сибири в XVI и XVII веках. Екатеринбург: Баско, 2007. 284 с. Вилков О.Н. Ремесло и торговля в Западной Сибири в XVII в. М.: Наука, 1967. 324 с. Вилков О.Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI — начала XVIII в. Новосибирск: Наука, 1990. 368 с. А.А. Богордаева 124 Гемуев И.Н. Мировоззрение манси: Дом и Космос. Новосибирск: Наука, 1990. 232 с. Гемуев И.Н., Бауло А.В. Святилища манси верховьев Северной Сосьвы. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1999. 240 с. Гемуев И.Н., Сагалаев А.М. Религия народа манси. Новосибирск: Наука, 1986. 192 с. Гондатти Н.Л. Предварительный отчет о поездке в Северо-Западную Сибирь // Лукич. 2000. № 4 (14). С. 96–144. История Сибири. Т. 2: Сибирь в составе феодальной России. Л.: Наука, 1968. 358 с. Краткое описание о народе остяцком, сочиненное Григорием Новицким в 1715 г. // Путешествия по Обскому Северу. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 1999. С. 13–116. Миненко Н.А. Северо-западная Сибирь в XVIII — первой половине XIX в. Новосибирск: Наука, 1975. 306 с. Носилов К.Д. У вогулов: Очерки и наброски. Тюмень: СофтДизайн, 1997. 304 с. Оборин В.А. Торговля посадских, служилых людей и крестьян Сибири на рынках приуральских городов в нач. XVIII в. // Обменные операции городов Сибири периода феодализма. Новосибирск: ИИФиФ СО АН СССР, 1990. С. 62–70. Очерки истории Югры / Отв. ред. Д.А. Редин, Н.Б. Патрикеев. Екатеринбург: Волот, 2000. 408 с. Перевалова Е.В. Северные ханты: Этническая история. Екатеринбург: УрО РАН, 2004. 414 с. Прыткова Н.Ф. Одежда хантов // СМАЭ. 1953. Вып. 15. С. 123–233. Прыткова Н.Ф. Один из источников изучения одежды народов Сибири // СМАЭ. 1971. Т. 27. С. 101–112. Соколова З.П. Эндогамный ареал и этническая группа (на материалах хантов и манси). М.: ИЭ АН СССР, 1990. 210 с. Шашков А. В Югру за данью: Как новгородцы проникали за Урал // Родина. 2002. № 11–12. С. 112–115. Kannisto A. Materialien zur Mythologie der Wogulen // MSFOu. Helsinki, 1958. Vol. 113. 436 S.
О поступлении импортных тканей на территорию проживания манси в XVI-XVIII вв.
